Интересной темой является также проблема влияния возраста на креативные способности. В среднем наиболее продуктивным периодом считается возраст от 25 до 40 лет. Однако сама по себе эта цифра малосодержательна, т.к. не учитывает разнообразия, присущего различным наукам и группам наук. Общеизвестно, что математика — наука молодых, а социальные науки за редким исключением, требуют определенного запаса прожитых лет и приобретенною жизненного опыта. Но следует учесть также, что сам по себе возраст, будучи изолированным от конкретных условий работы ученого, его научной биографии, не является решающей предпосылкой креативности. Например, в более позднем возрасте крупный ученый, как правило, реализуется не столько в личных проектах, сколько в своем влиянии на учеников, так что считать его непродуктивным в этом возрасте было бы просто неверно. Вообще нет того правила, которое не было бы опрокинуто креативным поведением; история науки демонстрирует нам примеры и удивительно ранней научной зрелости, и эффектного позднего старта выдающихся ученых. Поэтому тема возрастной детерминации научного творчества остается открытой.
Еще одной важной проблемой, без которой разговор о творчестве будет существенно неполным, является тема социально-культурного контекста, в котором работает ученый. Ведь научное знание развивается всегда в определенной социально-исторической ситуации. Существуют весьма тонкие и важные связи между деятельностью ученого и его общим социокультурным окружением. Так, известный социолог Р. Мертон утверждает, что феномен одновременных открытий в науке — скорее правило, чем исключение. Значит, существует некая корреляция между общей ситуацией (когда какая-то идея буквально носится в воздухе) и появлением научного достижения. Об этом говорит и феномен чередования подъемов и спадов научной деятельности, когда в один период происходит необыкновенная концентрация блестящих ученых и крупных открытий, в другой — относительное затишье. Расширяя тему социокультурных влияний, следует упомянуть также о том, что само творчество, хотя оно и является, конечно, индивидуальным процессом, немыслимо вне коммуникации ученого с научным сообществом. Огромную роль при этом играет его тесное окружение — ученые, у которых он учился, чьи взгляды имели на него наибольшее влияние, а также те, с кем он полемизирует. Мы должны видеть в продуктивно работающем ученом как бы пункт особо интенсивного осуществления коммуникативных процессов. Продуктивный ученый оказывается центром притяжения, инициативным участником коммуникации в научном сообществе. Это отражается как в формальной (индекс цитирования, развитие его идей в публикациях других ученых), так и в неформальной, живой коммуникации. И, конечно, средоточием интенсивного научного общения, непосредственно создающим креативную мотивацию, являются научные школы. Достаточно вспомнить, например, знаменитые семинары академика Л.Д. Ландау и его остроумное замечание: «Говорят, что я граблю учеников, а другие утверждают, что ученики грабят меня, а между тем у нас происходит взаимный грабеж!». Содержательно насыщенное научное общение — важнейший фактор научного творчества.